24.10.2013
Верховный муфтий Сирии шейх Ахмад Бадреддин Хассун принял участие в прошедших накануне в Уфе юбилейных торжествах по случаю 225-летия Центрального духовного управления мусульман России. В перерывах между заседаниями большого форума — Международной научно-практической конференции «Ислам и государство в России» верховный муфтий Сирии дал эксклюзивное интервью агентству «Башинформ».
– Господин шейх, мы рады приветствовать вас в Башкортостане. Расскажите, пожалуйста, какие надежды вы связываете с форумом, который сегодня проходит в Уфе, и каковы ваши впечатления?
– Это мой второй визит в Уфу, и я очень рад видеть, как быстро развивается ваш город. Что касается сегодняшней встречи, то весь мир сейчас наблюдает за тем, как складываются взаимоотношения религии и политики. Многие страны по-прежнему отстаивают принципы светского государства, но есть и такие, которые выбирают путь религиозного государства. И этот второй путь представляет собой большую опасность для всего мира. Потому что в любом государстве все жители, независимо от их веры, должны быть равноправны. Этого правила придерживаются и Россия, и Китай, и страны БРИКС, и Сирия. К сожалению, многие страны выбрали другой путь. Америка, многие европейские страны, как и многие арабские, стоят на стороне религиозного экстремизма, спонсируют экстремистов и вообще делают из религии средство для захвата власти. Вы прекрасно знаете сами, что происходит в Ливии, в Египте, в Ираке, Судане и Тунисе... То противостояние, которое нагнетается сегодня в этих странах, представляет большую проблему для всего мира. Именно там экстремисты требуют создавать религиозные государства.
– И вы, религиозный лидер, оцениваете это резко негативно?
– Страна с господствующей религией – это закрытая страна. Кстати, и из Израиля сегодня раздаются голоса, которые требуют официально признать страну не светской. Когда этот призыв услышали в арабском мире, то многие в ответ заговорили об исламских государствах. Если мы пойдем таким путем, то деление начнется даже по конфессиям, как в современном Ираке, где фактически есть суннитское государство, есть шиитское, есть курдское. И что скажут в ответ другие страны? Нам тоже нужно католическое, православное, протестантское государство, – скажут они, – чтобы противостоять иудаистскому и исламским государствам. Поэтому сейчас главное, что обсуждалось на сегодняшних встречах, – это отношения религии и государства. Ведь роль государства – не принимать одно религиозное направление как основное, а создавать равноправие между всеми гражданами, неважно – верующий ты или нет. К этому нужно стремиться.
– В одном из ваших интервью вы рассказывали о той угрозе, которую несет сирийский конфликт России. Вы именно это имели в виду, или еще что-то?
– Я говорю об этой угрозе давно, и со временем мои слова только подтверждаются, к сожалению. Я имею в виду то, что сейчас происходит в России: вот буквально вчера в Волгограде был взорван автобус. Дело в том, что количество боевиков, которые поехали в Сирию из России и стран бывшего СССР, очень велико. Именно те, кто их направляет, и создают опасность для России: ведь одного отправят в Сирию, а второго оставят здесь. А потом мы слышим, что убили муфтия в одной из российских мусульманских республик, или была попытка взорвать химический завод. Я давно говорю: терроризм угрожает России, а мишенью террористов она становится как раз потому, что препятствует экстремистам создавать религиозные государства. Я говорил с религиозными лидерами стран и российских регионов на эту тему, очень хочется, чтобы более решительно с угрозами терроризма боролись, вообще более активно начали работать в этом направлении. К сожалению, серьезных подвижек в этой сфере я пока не вижу.
– Вы упомянули боевиков, завербованных наемников. В связи с этим такой вопрос: то, что происходит сегодня в Сирии, это гражданская война, или все-таки какая-то экспансия со стороны?
– Никакой гражданской проблемы в Сирии нет. Если бы была гражданская война, то в первую очередь распалась бы армия. А мы видим, что армия выполняет свои задачи. Война в Сирии – это наемники, финансирование извне, оружие извне. Да, им помогают какие-то сирийцы, которых раньше знали как уголовников. И те сирийские экстремисты, которые несколько лет назад еще не жили в Сирии.
– А насколько уместно говорить о джихаде? В прессе много пишут о джихаде против правительства Сирии, к которому призывают некоторые суннитские проповедники, в частности, египетский шейх Юсуф аль-Кардави...
– Он не только про Сирию так говорил, но и про Ливию, Ирак, Тунис. А сейчас говорит о джихаде в Египте чаще, чем о джихаде в Сирии. И в Египте кто-то даже вышел на улицы, выполнил его просьбы. В итоге – сожженные церкви, погибшие египтяне, причем как христиане, так и мусульмане. Теперь Кардави хочет не только в Египте этот огонь разжечь, но и в Сирии, а на самом деле это просто призывы к беспорядкам, а никакой не джихад. В Египте эта риторика дошла до того, что тот, кто поддерживает президента Мурси – верующий, а тот, кто против – неверующий. Но как можно так рассуждать? Это недемократично. И те, кто разделяет подобные убеждения аль-Кардави и его сторонников, есть и в России. За ними надо присматривать очень внимательно. Возможно, кто-то платит им большие деньги.
– Сегодня весь мир обсуждает российскую инициативу о международном контроле над химическим оружием в Сирии. Как получилось, что Сирия обладала таким серьезным запасом этого оружия?
– Еще задолго до последних событий все соглашались с тем, что надо уничтожить весь этот запас. Но для этого нужны были большие деньги, около миллиарда долларов, и их тогда не нашли. Сейчас международное сообщество будет его уничтожать бесплатно... Это старое оружие, шестидесятых годов, оно давно устарело и только приносило вред. А создавали его, чтобы поднять наш уровень вооружения и создать некий паритет с Израилем. Какое оружие опаснее, химическое или ядерное?
– Думаю, ядерное.
– Ядерное намного опаснее. Почему же никто не требует уничтожить ядерное оружие Израиля? Израиль никто не трогает, наоборот, требуют от Ирана уничтожить ядерный реактор, который создается в мирных целях. Запад и Америка настаивают на том, что только они должны обладать ядерным оружием, чтобы держать под контролем весь мир. Даже в сторону России иногда раздаются предложения разоружиться, но никто почему-то не требует этого от Израиля. Ваш Президент Путин правильно сказал: начните с себя, а потом уже обращайтесь к нам. Он ответил, что откажется от ядерного оружия, если это же сделают Америка, Европа и Израиль. Но они врут: они этого не сделают.
– Возвращаясь к химическому оружию: что же все-таки произошло в Восточной Гуте 21 августа? Была химическая атака или нет?
– Это был заговор пяти стран – Саудовской Аравии, Турции, Катара, Америки и Израиля – с целью спровоцировать агрессию против Сирии, провокация. Мы сумели раскрыть их план, разоблачить те видеозаписи, которые они запустили в эфир. Дети, которых показывали в этих записях, на самом деле до сих пор живы. Они были похищены из разных точек Сирии, и когда показывали это видео, родители узнали своих детей. Кстати, во многих СМИ звучал вопрос: что это за химическое оружие, которое убивает только детей? Ни матерей, ни отцов на экране нет. Разве бывает такое оружие? Это показывает, насколько велика глупость тех, кто устроил этот спектакль. Сейчас члены ООН, специалисты, которые побывали в Сирии, – все молчат, ни слова не говорят. Если бы действительно было применено химическое оружие, они бы не молчали. Такой же спектакль, если помните, был устроен в Ираке, а потом американский министр признался: информация была ложная, не было там ни химического оружия, ни ядерного. Тогда вопрос: а кто ответит за миллион погибших иракцев? Не дай бог, если этот метод они когда-нибудь захотят использовать и в России. Американцы наказывали Советский Союз за то, что он воевал в Афганистане, но не наказывают себя за то, что уничтожают Афганистан. А ведь Советский Союз не выращивал «Талибан» и не отправлял его уничтожать весь мир, как делают сегодня проамериканские группировки под разными названиями...
– Спасибо за интервью. Вам было легко выехать к нам в Уфу? Я имею в виду, что, может быть, вылетать из воюющей Сирии, перемещаться по ней сложно и опасно...
– У себя в Сирии мы ничего не боимся.
